Литейный проспект, 20

Начинаем прогулку вдоль роскошного здания со шпилем в псевдорусском стиле – Дома офицеров, построенного в 1895-1898-м годах по проекту архитектора фон Гогена. 

Танцы в «Яме»

Петербург – традиционно город военных, поэтому такое общественное здание для отдыха гвардейских офицеров было просто необходимо. Расположение тоже вполне логично: в одном квартале с главным храмом всей гвардии – Спасо-Преображенским собором.

В Домах офицеров всегда проходили балы, которые со временем начали называть вечеринками. Даже в 90-е годы XX века для молодых военных такие встречи были единственной возможностью пообщаться и потанцевать с девушками в «яме» – зале, находящемся в глубине дома.
 
А в годы войны здесь создавались концертные бригады, в составе которых на фронт с выступлениями ездил и Аркадий Райкин.

Офицерское собрание армии и флота. 1898 г. Фотоателье Карла Буллы
Дом офицеров, 1946 г.

«За четыре года Райкин со своим коллективом проехал много тысяч километров по всем фронтам. Политуправление военного флота, в чье распоряжение поступил театр, направило его на Дальний Восток. По дороге давали спектакли в Новосибирске, Хабаровске. За несколько месяцев объехали весь огромный дальневосточный край. Жили в специальном отведенном театру вагоне, который прицеплялся к разным составам».

Театр на войне

А зимой 1942-1943-о театр Райкина получил направление на Кавказский фронт, где шли упорные бои. В стареньком автобусе он разъезжал по горным дорогам в гололедицу, метель и распутицу, под бомбежкой и обстрелом. Артисты часто подвергались смертельной опасности, несколько раз роковые случайности спасали их от гибели.
 
Так писала об этом жена Аркадия Райкина, Руфь Марковна: 

 «Был такой странный период нашего пребывания на фронте, когда мы все время опаздывали к своей смерти… Дело в том, что нас всегда очень ждали в частях армии и флота, поэтому было составлено четкое расписание наших переездов и спектаклей. Но однажды, когда мы спешили в фальшивый Геленджик, где должны были остановиться в специально приготовленном здании небольшого санатория, нас на Михайловском перевале задержала пурга.

Мокрые хлопья снега шмякались об автобус. Мы поминутно вылезали, чтобы толкать его то туда, то сюда. Колеса, плавая в месиве, буксовали, мотор натужно выл, шофер тихо и разнообразно матерился. Наконец, он заглушил мотор и сказал:

— Все... Не поеду... Нельзя.

Сопровождавший нас молодой морской офицер требовал, чтобы шофер сел за баранку, но тот упорно отказывался.

— Без цепей ехать нельзя: спуск крутой.

Поедем на стоячих колесах. Я же всем артистам шеи посворачиваю.

— Мы должны быть в двадцать один ноль-ноль там. Кровь из носу.

— Будем. Не спешите. В ноль-ноль. А крови из носу — этого я не допущу. И кверху колесами ездить я не привык.

— Вы слышите? — вмешался Аркадий.

— Василий Иванович не привык ездить кверху колесами. По правде сказать, я тоже.

Это все-таки аргумент.

Рассвело сразу, как всегда на юге. Яркое солнце быстро растопило снег, и автобус осторожно, как бы нюхая крутую влажную дорогу, стал спускаться на ту сторону Михайловского перевала.

Оказалось, что, пока мы стояли на горе, ночью был налет на Геленджик и дом, приготовленный для нашего ночлега, начисто снесло вражеской бомбой.

Из-за этого опоздания все наше расписание передвинулось, и мы также «опоздали» к выступлению на передовой — в Кабардинке, где днем снаряд попал в эстраду, на которой мы должны были в это время играть спектакль».

После Кавказа путь театра пролегал к морякам Каспия. По дороге дали спектакли в Тбилиси и Баку. В 1943 году артисты Райкина выступали под Тулой, на Брянском фронте, в 1944-м — на Белорусских фронтах, в 1945-м — на Прибалтийском. За короткий срок Райкин со своим театром проехал много тысяч километров — всю страну от Балтики до Кушки, от Тихого океана до Черного моря. Фронтовые дороги Аркадия Райкина завершались в Риге — городе, в котором он родился. В Риге символично и встретила их Победа.
Пройдитесь у этого роскошного здания: