
«Когда мы жили здесь, мне кто-то подарил пишущую машинку, а я в то время, юношеский возраст, начал писать стихи. Когда они написаны на бумажке, это самодеятельность, но как только ты это набрал печатными буквами, это становится произведением искусства. Что я делал: я взял на одном и том же листке свое четверостишие, четверостишие Брюсова и Мандельштама без указания фамилий. И на лекциях в институте я девочке слева и справа подсовывал стихи и спрашивал, какое четверостишие нравится больше всего. И почти что все на первое место ставили меня. Можете представить? В том возрасте ты выходишь из института и понимаешь, что ты первый, Брюсов — второй, а Мандельштам — третий! Со временем, слава богу, увлечение стихами кончилось, и я постепенно начал заниматься тем, чем занимаюсь по сей день. Но первые печатные буквы, которые рождала моя фантазия, были здесь, на углу Марата и Социалистической».